|
Утром мы с Лёшей вскочили на целый час раньше, чем обычно встают дежурные, и работа закипела. Один разводит костёр, другой рубит дрова. Один бежит с котелками за водой, другой готовит продукты.
При возникшем дефиците времени нужно было с подобными делами справляться быстро. Никогда ещё так скоро не готовился завтрак, но, к сожалению, сонные участники вылазили из спальников слишком медленно.
Одним из первых выскочил Филиппов. С ужасной щетиной на лице, в коричневой шапочке на голове, с заспанными глазами и слегка опухшим лицом.
-А-а-а-ха-ха-ха-ха! – кричит он во всё горло, разгоняя сон.
Снимаем палатки, отдираем от земли примёрзший полиэтилен.
Мишка Мельников отчитал Ульянова за то, что тот “как всегда слишком медленно собирается”. Пром слегка смутился, но промолчал.
Двинулись вверх по Тюрдему. Идём, как мне кажется, слишком медленно. Вскоре вода заканчивается, под ногами – сухое, всё более выполаживающееся русло. Тропа уходит под снег. Смёрзшийся за ночь снежок энергично хрустит под вибрамами.
Я и Мельников вырываемся далеко вперёд, оставляя за собой цепочку следов. Лезем, что есть силы на перевал. Чувствуется, что Мишка – мужик волевой и очень упрямый. Между нами завязывается разговор.
– Давно туризмом занимаешься? – спрашивает он.
– Прошлым летом – альплагерь, потом два зимних похода. А ты? – интересуюсь я.
– Ну, я пока сходил только в “единичку” на Караколы в ноябре с Лаврухиным.
– Так ты не на втором курсе?
– Нет, на первом.
Мы на самом верху. Достав карту и компас, Михаил начинает ориентироваться.
- Странно, – удивляется он, – что-то не похоже на перевал!
Он спускается чуть вниз за перегиб и внимательно смотрит на открывшийся пейзаж, потом на карту и недоумённо пожимает плечами:
- Идти-то дальше некуда!
Теперь я смотрю на карту. В самом деле, идти некуда, потому что водораздел явно поднимается. Вглядываюсь ещё раз вперёд.
Подошли все, и Михалыч спросил:
- Ну, что вы там увидели?
Взглянув на карту, говорит:
- Ха! Проскочили! Ну, давайте спускаться здесь.
Спуск не был трудным. Мы просто прошли по верховьям Тюрдема несколько дальше, чем следовало, и перевалили не в самом низком месте.
Чем ниже мы спускаемся, тем снег под ногами делается всё более мокрым, и его становится всё меньше. Наконец, в верховье реки Кара-Су появляется тропа. Теплеет, а затем и вовсе наступает жара.
У слияния рек Кара-Су и Коный устраиваем обед на стоянке плановиков. Мощные тропа и кострище, в кустах – гора консервных банок и перевернутое проржавленное ведро.
Из зимы с её снегом и холодом мы прибыли в знойное лето. Повеселели. Разделись до пляжного вида. Все мокрые и не очень мокрые вещи, включая палатки и спальники, разложили на солнышке.
Мы с Лёшей моментально развели костёр и сварили обед. На это ушло всего минут двадцать. С теплом появились и клещи. Первого обнаружил Женя Беляев, второго – я.
Отдохнуть практически не удалось, передышка оказалась короткой, несмотря на то, что хотелось и поспать. Требовалось скорее идти вперёд, навёрстывать упущенное время.
Пообедав, упаковали рюкзаки, но произошла задержка: Филиппов вёл разговор о провизии с Мельниковым и Шуркевичем. Последний – завхоз в нашей группе.
Похоже, руководитель был крайне недоволен раскладкой продуктов. Когда мы двинулись, Михалыч решил идти замыкающим, и его необычно злое лицо видел каждый, кто его обгонял. Мне стало не по себе. Если у руководителя похода такое настроение, то не жди добра.
Лёша выглядит неважно. Небывалые для него нагрузки, история с раскладкой и недоброжелательное отношение к нему некоторых участников, в особенности Верки Хвоиной, делают своё дело. Он, похоже, совершенно измотан.
На первой же передышке большинство походников задремало. Собрался подремать и я, но в это время подошёл Филиппов. Он выглядел теперь как всегда полушутливо и был в хорошем настроении. У меня отлегло от сердца.
Накапливался недосып, и на каждой остановке мы стремились хоть чуть-чуть поспать.
Но вот снова идём по мокрому снегу вверх. Подъём крутой, отдыхаем через каждые двадцать минут. Явно перевал не проглядывается, продвигаемся наобум, а затем по медвежьим следам.
Когда мы наконец-то выбрались на водораздел, то сразу же приободрились: к дереву прибита железная табличка с цифрами “77”. Следы медведя вывели нас точно на Акса-Азканский перевал, где проходит плановая тропа 77 маршрута. Спуск с перевала ведёт к реке Акса-Азкан.
Вначале было круто, заснежено, с угрозой схода мокрой лавины. Чтобы её не подрезать, Михалыч предложил оригинальный способ прохождения опасного участка. Велел достать весь имеющийся у нас полиэтилен и положить на него рюкзаки. Затем, придерживая, кое-где подталкивая и опираясь на них, бежать рядом.
Когда более половины группы выбралось на безопасный участок, несколько человек наверху прямо над нами решили ускорить спуск, не подозревая, что впереди снежная крутизна с большим перепадом высоты. Усевшись на рюкзаки, они “паровозиком” поехали вниз. Увидев это, Филиппов аж подскочил:
- Ну, всё б..., сейчас спустят лавину! Э-э-э! – заорал он изо всех сил, – Прекрати-и-ить!
Безобразие было моментально прекращено.
- Александр Михайлович, а вот я читал, что лавину можно вызвать и громким криком тоже?
- Смотря какую, - отвечает мне Филиппов, - вот здесь хоть сирену можешь включить, и ничего не будет - снег мокрый, а подрежешь его, слетит и так утрамбует, что стамеской потом тебя выколачивать...
Останавливаемся на ночёвку на первом же удобном месте в зоне леса. Тяжёлый был сегодня день, зато взяли целых два перевала.
Несмотря на обилие дров, костёр никак не хотел разводиться. Поленья были слегка сыроваты, а мы сидели в каком-то непродуваемом месте. В конце концов в процесс вмешался Филиппов:
- Ну, что, сделаем по-таёжному, - произнес он, разбирая сложенный дежурными “колодец”.
Выбрав три самых толстых обрубка, Михалыч сделал топором на них затёсы, затем уложил эти поленья вплотную друг к другу на кострище. Настрогав стружек и щепок, он бросил их кучкой сверху и поджёг. Постоянно поддувая, он подкладывал всё более крупные щепки, пока не образовались угли, на которые он переложил сверху одно из поленьев. Через некоторое время костёр полыхал на славу.
Ужинали уже в темноте, и кто-то съел четыре кусочка сахара, предназначенные Филиппову.
- Дежурный, выдайте сахар! - возмутился он, и Шуркевичу пришлось доставать новую пачку.
Сегодня петь под гитару не хотелось. Устали…
На следующий день, спустившись до основного русла реки Акса-Азкан, мы повернули влево и начали подниматься. Все обратили внимание на резкое изменение рельефа. Он стал более суровым.
Долго мы шагали вдоль реки, пока не начала просматриваться граница леса. Остановились на обед у готового кострища на довольно скудной каменистой площадке.
Дежурить должен Филиппов, однако, взяв в руки карту, он так долго её рассматривал, что тем самым уступил своё дежурство добровольцам, одним из которых была Оля.
Неожиданно руководителя осенило:
- Да вот же в чём дело! Просто, карта у нас такая… неправильная! - воскликнул он и, наконец, обратил внимание на поставленную рядом с ним миску с супом.
Примерно через час после обеда мы попадаем в красивый ущелок со спущенной лавиной на противоположной стороне. Невольно любуемся открывшимся видом.
Уйменский перевал оказывается несложным, через него идёт хорошая тропа. Съев традиционный шоколад, начинаем спускаться, и скоро перед нами открывается завораживающая картина Уйменских озёр. Красотища! Это означает, что, несмотря на обилие снега в горах и отсутствие точной карты, мы идём правильно.
Впрочем, наша карта представляет из себя вполне приличную километровку-гидросхему, но она обрывается рекой Уймень. А вот на остальную часть пути у руководителя почему-то вообще нет карты. Остаётся одна туристская схема с описанием 77 маршрута, ориентироваться по которой почти невозможно. Михалыч же, видимо, самоуверенно рассчитывал на наличие хорошей плановой тропы, несмотря на межсезонье.
Согласно описанию, самой высокой точкой в пути является перевал через Сумультинский хребет под названием Штатив. На нём под ногами должны характерно похрустывать оригинальные камешки - “сухарики”. А сейчас мы каменистой тропой спускаемся к Уйменским озёрам.
Становится явно теплее. Приближаемся к стоянке на самом красивом и живописном месте маршрута. “В Уйменских озёрах водятся хариус, таймень и другая рыба,” - читаем в описании. Всё ближе и ближе великолепные озёра. Тёмная вода подсказывает, что здесь огромная глубина.
Выходим на кромку озера. Мелкая рыба разбегается по поверхности прочь от берега. Вот стоянка плановиков. Группа Аляева располагается в их пустом фургончике. Мы же ставим палатки.
Снова очень тепло, хочется спать и есть. И тут послышалась... трель соловья. Чудо какое-то!
- Варите побольше, – говорит Верка Хвоина, – толпа голодная. “Мы не толпа, а туристская группа, ” – поразмыслил я, но промолчал.
Засыпая я подумал, что может, это и не соловей, но очень уж похоже...
|
