Первый этап одиночного плавания на байдарке
через Атлантический океан

Капитан Ромер внес в конструкцию обычной байдарки, выпускаемой фирмой, лишь незначительные изменения. Не полагаясь только на весло, вооружил ее двумя парусами на двух мачтах: небольшой грот на носу, а на корме, за спиной, совсем маленькая бизань. Чтобы иметь возможность управлять байдаркой во время гребли, устроил ножной привод к рулю. И, наконец, в носу и корме закрепил для безопасности воздушные емкости.

Теперь надо было погрузить воду и продукты минимум на три-четыре месяца.

Четырехмесячный запас в байдарке! В тропиках человеку необходимо около двух литров воды в сутки. Ромер взял 250 л. Вместе с весом сосудов (запаянные банки) запас питья весил почти 300 кг. Плюс продовольствие - еще 250 кг, не считая фруктов. К этому нужно добавить вес двух запасных парусов, такелажа, одежды, секстана, печки, 25 кг керосина... Таким образом, пришлось взять не меньше 600 кг. Вы можете представить себе, как будет держаться в открытом океане байдарка с грузом 670-680 кг (считая вес самого Ромера)? Это уже выше предела. В фирменном проспекте говорилось: «Грузоподъемность -600 кг». Конечно, имелись в виду условия реки...

Я упомянул тропики. Действительно, путь капитана Ромера лежал через тропики и этим отличался от маршрутов его предшественников. Он отплыл от мыса Сент-Винсент, около Лиссабона, направляясь на Канарские острова, откуда (как впоследствии и Бомбар) должен был, пользуясь пассатами, взять курс на запад.

И сразу начались мучения. Изматывало то, что приходилось напряженно следить за волнами и парусами. Как он не пристраивал и не закреплял «палубный брезент» - фартук, закрывающий кокпит, вода все равно захлестывала внутрь. Однажды волна вообще сорвала фартук и затопила суденышко, но, к счастью, воздушные емкости сделали свое дело и не дали байдарке пойти на дно. Вот тут-то помпа и вышла из строя. Ромер стал вычерпывать воду большой консервной банкой, которая еле-еле пролезала между ним и фальшбортом. Так он черпал воду три дня...

«На четвертую ночь, - рассказывал капитан, - на четвертую бессонную ночь мне пришлось бороться еще и с сильным западным штормом. Нельзя было ослаблять внимание ни на минуту. Кроме того, нужно было смотреть, не покажется ли земля - Канарские острова. Но человеку совершенно необходимо спать, и я дошел до такого состояния, что сон стал для меня вопросом жизни и смерти. В промежутке между двумя волнами я спал. Очутившись на гребне, просыпался, ставил байдарку в нужное положение и осматривал горизонт, - это длилось две секунды. Потом я снова моментально засыпал, снова просыпался, и так без конца. Чувство опасности пропало, все стало безразлично.

В полночь меня накрыл бурлящий вал. Ветер был не настолько сильным, чтобы вызвать в открытом море такое волнение. Значит, близко земля. Мне казалось, будто я слышу шум прибоя, разбивающегося о гальку, но я ничего не видел. Вдруг раздался голос, который крикнул мне по-английски, чтобы я держал на зюйд, а не на зюйд-вест. Неужели галлюцинации? Ведь я достиг земли только на следующий день после полудня. Впрочем, в тот момент в темноте я мог оказаться около какого-нибудь острова.

Уже совсем близко от берега ветер упал, байдарка остановилась - за 11 дней пути многочисленные ракушки и всевозможные водоросли облепили дно толстым слоем».

За этот первый переход Ромер преодолел 580 миль. Второй этап - основной-был в несколько раз длиннее: 3670 сразу до Нью-Норка или сначала 3000 до Антильских островов, куда дули пассаты.

С Канарских островов Ромер отплыл 3 июня 1928 года, взяв курс на Антилы. Он знал, что перед ним по меньшей мере три месяца жизни в море. Три месяца в сидячем или полусогнутом положении, не распрямляясь, без движения. Он знал, что все эти три месяца нижняя половина его тела будет "пропитываться водой", а верхняя - "поджариваться" на ужасном тропическом солнце. К концу первого месяца он потерял последнюю шапку, и его все время преследовала ужасная мысль: как бы не лишиться рассудка от солнечного удара...